Comedy kriya. Реальность в йоге. Бессмыслица в йоге. Неоднозначность техник и концепций. Бессознательное в йоге. Символизм бессмыслицы йоги. Страх бессознательного. Даун-йога. Что и чем не является. Психоанализ. Фрейдовское бессознательное. Пример желания. Желание. Смысл фразы, текста, речи. Общение и сообщение. Три смысла новой йоги. Начало начал йоги. Личный опыт смыслов. Воображаемое. Реальное. Символическое. Отличия Символического и Воображаемого. Субъект по Лакану. Патанджали и Фрейд.

В предлагаемом тексте я намереваюсь сопоставить два на первый взгляд несовместимых миропонимания: йогу, точнее, хатха-йогу и Фрейдо-Лакановский психоанализ, интерпретируя первую с позиций второго. Мой опыт практики йоги и психоанализа привёл меня к убеждению, что принципиальной общности между ними больше, чем частных отличий. По существу, это одинаковые миропонимания, несмотря на то, что их техники кажутся несовместимыми. И в этой статье, как и в предыдущих, я хочу еще раз показать, что источником психопатологии йоги является непризнание бессознательного в психическом йогов. Йогам, хатха-йогам, есть что перенять в концепциях психоанализа.

Есть несколько тем, относительно которых все обязательно имеют свою точку зрения. Все, например, с лёгкостью разбираются в медицине, кулинарии и психологии. Особенно тонкое понимание у тех, кто не занимается этим профессионально. Они уверены, что имеют самые достоверные представления. Но время от времени всё превращается в комедию и жизнь переворачивается так, что не они имеют свою точку зрения, а точка зрения имеет их, называя всех своими именами, а не актёрскими масками. Мы идём лечиться к врачам, когда болеем, восхищаемся искусством профессиональных поваров и вкусом приготовленных ими изысканных блюд, обращаемся за помощью от невыносимой душевной боли к опытным психологам. А потом, когда всё проходит, считаем себя ещё более компетентными в медицине, кулинарии, психологии. Так смыслом жизни становится повторение.

Comedy kriya.

Ещё одной темой общей компетенции теперь уже стала и хатха-йога.

Думаю, что любой йога-тичер подтвердит, что почти каждый неофит, приходящий в его группу, считает, что знает о йоге достаточно много, может быть, даже больше своего будущего тренера, и уверен в правильности своих представлений. Редкое исключение из правила составляют лишь те, кто попытался разобраться в существе йоги, отделив в своих взглядах фантазмы поп-эзотерической мифологии и личных заблуждений от реальности истины. А поскольку опыт реальной йоги затрагивает всего человека полностью, то такому искателю приходится самому в себе разделить то, что он сам себе о себе воображает от того, что он собой представляет и чего хочет. Уверенность и однозначность его суждений уступают место сомнениям и неоднозначности, или, вообще уходят, оставляя место одним вопросам и загадкам, в которых лишь предугадываются истинные смыслы. Далеко не все йога-тичеры, к сожалению, оказываются в числе исключения из правила – это болезненно всем, даже им.

Так, если говорить коротко, создаётся и питается реальный контекст хатха-йоги, в котором реального оказывается значительно меньше, чем воображаемого.

Нелишне напомнить один важный принцип, который в отношении нашего предмета сводится к формуле: каждый рассуждает о йоге с той точки зрения, на которой сам находится в своей личной йоге. Принцип действует в обе стороны – по рассуждениям и йога, по йоге и рассуждения о ней. Он не удобен и обычно забывается, точнее, вытесняется, поскольку йога-тичеры предпочитают осуществлять постановку своих тренингов в жанре драмы, триллера, сказки о силе, Reality show, аутичного сна и т.д., то есть любых жанров, в которых нет большой опасности потерять маску понимающего знатока.

Выбор жанра происходит обычно бессознательно, и здесь это первая наша встреча с бессознательным психического в йоге. Сознательный выбор – большая редкость. Если, например, йога-тичер не может сразу озвучить жанр своих занятий, то бессознательный контекст его поведения в группе основан, скорее всего, на тревоге за свою безопасность, а не на поиске истины, как бы уверенно он ни держался. Уверенность в этом случае окажется лишь внешней защитой, хроническим способом избегания от постоянно присутствующей тревоги. Стиль занятий, вероятнее всего, будет директивным, а от группы будет требоваться послушное молчание. Однако жизнь всех участников группы продолжается и после занятия, когда йогические маски снимаются и возвращается то, что изгнано из них. Изгнанное из сознания никогда не исчезает, а живет своей жизнью, иногда неожиданно прорываясь в виде странных эмоций, страхов, оговорок, ошибочных действий, (сно)видений, травм, повторений одних и тех же ситуаций. Именно изгнанное в бессознательное, возвращаясь в реальность, предопределяет появление комедийного измерения, хотя бы на несколько минут, пока все обмениваются первыми впечатлениями. Тревога йога-тичера станет явной, если на следующее занятие к нему никто не придет и неважно по каким причинам. Поэтому главная задача такого тренера в том, чтобы его группа собралась на следующее занятие. И хорошо, если он поймет свою зависимость от группы и её бессознательные корни без больших утрат с обеих сторон. Позже я ещё вернусь к этому примеру.

Как сказал Ж.Лакан, что если бы Шекспир захотел написать продолжение трагедии Гамлета, то это могла быть только комедия о том, кто сядет на датский трон, когда все претенденты уже мертвы. В комедии истина больше не прячется одним боком в бессознательном, а высказывается прямо и демонстрируется явно, какой бы несуразной она ни казалась поначалу. Бог любит не только суровых, послушных и немых, но и веселых тоже и, может быть, даже больше других.

В чем же тогда невысказанная истина хатха-йоги? И можно ли ещё отделить в ней правду от вымыслов? Правда ли, например, что истинные йоги только те, кто был в Индии, учился у индийского гуру и спит на гвоздях, которые иногда ест, загибаясь в каральку? Правда ли, что цель хатха-йоги в пробуждении Кундалини, которая открывает путь к слиянию с Абсолютом? А, может, Абсолют не хочет, чтобы мы вливались в него, а хочет, чтобы каждый сам стал новым Абсолютом и прервал бы его одиночество? Или что-то еще? А может ли Абсолют, вообще, хотеть или это импотентный хаос? Вопросов множество, но ответы на них можем дать только мы сами. А кто же ещё?

Реальность в йоге.

В хатха-йоге мы занимаемся с телом, то есть с самым близким нам объектом внешней реальности. Реальность, одинаковая для всех, непрерывная в пространстве и времени, существующая вне зависимости от наших представлений о ней, входит в практику всегда и по своим законам, а не по нашей прихоти. В тренинг, как и в жизнь, реальность возвращается тремя путями: очень редко в истине, обычно в комедии дель арте и далее в утрате. В утрате денег, физического или психического здоровья, времени, отношений, друзей…

На мой взгляд, история возникновения Y23 Андрея Сидерского и то, что он говорил о йоге и Yоге в последние два года, представляет собой одну из очень немногих попыток выйти за рамки комедийного регистра хатха-йоги. Конечно, автор ставил перед собой совсем иные цели, но получилось и это. Реальность в ней – не то, что надо было найти в своей йоге, совершив три открытия силы, а то, что предположительно создаёт саму Yогу, предотвращая утраты. По крайней мере, так анонсируется система Y23 в публикациях, а в искренности, добросовестности и мастерстве автору не откажешь. Но достаточно ли предположительно точного интуитивного тестирования информационного измерения реальности для бесконфликтного существования в других её измерениях, ведь истины, как говорят знатоки, больше похожи на объёмные тела, их не обозреть с одной стороны? Остаётся только полагаться на будущее. Я ещё несколько раз буду обращаться за примерами к Y23.

Бессмыслица в йоге.

Надеюсь, что я достаточно подробно проиллюстрировал мысль, которую сейчас хочу явно сформулировать. Источник комедийного регистра современной хатха-йоги возникает из бессознательного йогов, а оно, в свою очередь, пронизывает всё сооружение с самой вершины, с трактовки самоназвания предмета наших интересов.

Как же трактуется и понимается термин хатха-йога современными мастерами? Для определённости ограничимся лишь авторами известных книг. Примерно половина авторов считают, что ха – солнце, горячий поток, а тха – луна, холодный поток. К таким авторитетам относится, например, Б.К.С. Айенгар, Йоги Гупта, Э. Вуд, К. Паттабхи Джойс, и др.

Другая половина мастеров придерживается противоположной точки зрения. Для них ха – луна, холодный поток, а тха – солнце, горячий поток. С этой стороны А. ван Лисбет, Т.К.В. Дешикачар, Свами Сатьянанда Сарасвати и Свами Муктибодхананда Сарасвати и др. С обеих сторон – классики жанра хатха-йоги, не считая других менее известных авторов.

И на этот удивительный факт никто до сих пор не обратил никакого внимания и никак не прокомментировал его, по крайней мере, мне об этом ничего не известно.

Избавляя читателя от хлопот по поиску соответствующих мест в книгах, приведу несколько характерных цитат.

Йоги Гупта : « Согласно стихам из Горакша–самхиты и Хатха-йога-прадипики, «Слог ха соответствует солнцу, а слог тха – луне; поэтому сопряжение вместе солнца и луны и есть хатха-йога». Названная пара противоположностей, которая ассоциируется у человека с теплым аспектом – солнцем и прохладным аспектом луною, присутствует во всей вселенной». Из книги Йоги Гупта. Йога: молодость на всю жизнь. Пер. с англ.- К.: “Janus books”, 1999, с.26.

Б.К.С. Айенгар: « Человеческое тело, само по себе является миниатюрной вселенной. Слово хатха состоит из двух слогов: “ха”- солнце и “тха”- луна». Из книги Б.К.С. Айенгар. Прояснение йоги (Йога Дипика): Пер. с англ.- М.:МЕДСИ ХХI, 1993, с.430.

К. Паттабхи Джойс: « Для правильного понимания слова хатха следует знать, чтоха означает сурья нади, а тха- чандра нади. Искусство управления праной (дыханием), которая течет через эти два канала, известно как хатха-йога». Из книги Шри К. Паттабхи Джойс. Йога мала. Пер. с англ. – К.: “Janus books”, 1999, с.32.

Т.К.В. Дешикачар : « Это два слога, из которых составлено слово “хатха”. Хапредставляет канал “ида”, прохладную энергию луны (чандры), а тха представляет канал “пингала” и горячую энергию солнца (сурьи)». Из книги Т.К.В. Дешикачар. Сердце йоги. Совершенствование индивидуальной практики. Пер. с англ. – К.: “София”, 2003, М.:ИД “Гелиос”, 2003, с.170.

А. ван Лисбет: « Ида объединяет левое яичко (у мужчин) и левый яичник (у женщин) с левой ноздрёй, огибая позвоночник с левой стороны. Она имеет лунную природу и иногда её называют Чандра- Нади (Чандра= Луна= Ха). Пингала – двойник иды, но находится справа. Это солнечная нади (Сурья-Нади= Тха). Из книги Андрэ ван Лисбет. Пранаяма. Путь к тайнам йоги. Пер. с исп. – К.: “Янус”, 2000, с.142.

Свами Сатьянанда Сарасвати: « Сватмарама далее объясняет, что хатха-йога предназначена для использования в качестве средства подготовки себя к раджа-йоге. Слово “ хатха” составлено из двух санскритских корней, ха и тха. Хаозначает “луна”, а тха – “солнце”. Это символическое обозначение пары энергетических сил, присутствующих во всем». Из книги Свами Сатьянанда Сарасвати и Свами Муктибодхананда Сарасвати. Хатха-йога Прадипика. – М.: Изд-во Саттва, 2002, с.32.

Показательно, что авторы обеих сторон берут в свидетели своих интерпретаций одни и те же классические первоисточники: Хатха-йога Прадипику Сватмарамы, Гхеранда Самхиту и т.д. Я не хочу высокомерно попенять великих за их, возможно, оговорки или другие ошибочные действия, но хочу понять, откуда, что взялось в современной йоге. Термины “оговорка” и “ошибочное действие” употреблёны здесь в точном психоаналитическом смысле определенных механизмов проявления бессознательного этих авторов. Если предположить, что их интерпретации полностью сознательны, то вся сложившаяся ситуация оказалась бы намеренной мистификацией, что, конечно же, нелепо и в расчет не принимается.

Важно, что Б.К.С. Айенгар и К. Паттабхи Джойс находятся в оппозиции к третьему ученику и родному сыну Т.Кришнамачарьи Т.К.В. Дешикачару. Трудно отвергнуть вывод о том, что структуры родства оказали в данном случае решающее значение на передачу йогического знания. Но сами-то эти структуры родства считаются в современном анализе одним из главных потоков, создающих и наполняющих бессознательное, а, с другой стороны, формирующих универсум смыслов всего человеческого существования во всех его вариантах от крайней патологии до высочайших проявлений духа. Мы еще поговорим об этом ниже.

Неоднозначность техник и концепций.

Понятно, что поначалу, когда энтузиазма больше, чем понимания и опыта, не обращаешь внимания на все несоответствия, предполагая, что техники одни и те же у всех, веря на слово авторитетам. Но потом оказывается, что и с техниками и с объяснительными концепциями далеко не всё так однозначно, как предполагалось вначале. В подтверждение опять сошлюсь на А.Сидерского и его обоснование системы Y23 с разделением всех техник по трём категориям безусловно положительных, нейтральных и отрицательных. Причём, в последнюю категорию, как говорят, попали многие популярные асаны.

Затем обращу внимание, как это делает Эд Жарук, на различия в исполнении и отдалённых последствиях уддияны с упором на руки или при расслабленных руках, на различия в рекомендациях по дыханию в асанах (дыши “как хочешь”, дыши глубоко и медленно, задержи дыхание сколько можешь…) и список отличий в техниках можно продолжать и продолжать.

В современных общепринятых теоретических концепциях считается, что конечная техническая цель йоги – это пробуждение и подъём кундалини-шакти. Всем известен круг идей и ожиданий этого направления. Они уже приобрели сверхценный статус среди последователей йоги, так как считаются неопровержимыми и само собой разумеющимися истинами.

Но прочитайте, что об этом же пишет Т.К.В. Дешикачар на с. 171 своей книги.

С концепцией кундалини связано много путаницы даже в первоисточниках. Кундалини – это не движущая сила, а препятствие на пути духовного пробуждения и основной источник заблуждений. Змея кундалини должна быть убита в практике хатха-йоги, что освобождает путь для свободного течения праны в Сушумну, только тогда Пуруша (Зрящий по Патанджали) может обрести свою форму. В позиции автора легко прослеживаются параллели и с мнением даосов о кундалиническом психозе, и с позицией клинических психиатров, которым по долгу службы приходится иметь дело с комедийными по своей сути, но вовсе не смешными, результатами фанатичных йогических постановок. Невозможно просто отмахнуться от текстов Т.К.В.Дешикачара, ведь он продолжает традицию Т.Кришнамачарьи, одного из двух или трёх прародителей всех эффективных технических направлений современной йоги. Чувствуется, что он хорошо знает, что говорит и чего не говорит, а также, что говорить, а чего не говорить.

Бессознательное в йоге.

Когда энтузиазм уже уравновешивается личным опытом проживания бессознательного измерения, тогда вновь возвращается желание понять более определённо, чем же всё-таки все мы занимаемся, называя это хатха-йогой. Может, вся современная йога, в действительности, ха-ха йога или тха-тха йога. И, вообще, умеет ли кто-нибудь в наше время делать именно хатха-йогу, а не только говорить, что делает её.

Понятно, что классические первоисточники потому и стали классическими, что проверены временем. Никто, например, и никогда не ставил под сомнение достоверность рекомендаций и описаний Сватмарамы. Его компетентность в йоге, точность и изысканная простота артикуляции ускользающе тонкого опыта, вызывают восхищение. Уж он-то, конечно, знал, что именно Адинатх поставил на первое место в хатха-йоге: свет знания Солнца или преданность веры Луны, а может быть, наоборот, холодный отцовский манас-шакти от испепеляющего своим взглядом Шивы, или горячую материнскую прана-шакти от всемогущей покровительницы, но и уничтожительницы Кали, от которой веет замогильным холодом. Он не оставил на сей счёт однозначных указаний своим последователям, возможно, потому, что искусство йоги должно оставаться тайным, чтобы быть действенным (Шлока 11, гл.1, Хатха-йога Прадика).

Но оно точно закрыто для тех, кто хочет вернуться к комфорту инфантильной уверенности в предопределённость результата при условии послушного исполнения авторитетной техники. Никакая сделка здесь невозможна, потому что невозможно договориться со своим бессознательным или закрыть его. Им можно только стать.

Как сказал Ж.-А.Миллер, у человека отношение причины к эффекту всегда нарушено через то, что каждый называет, как может: бессознательное, желание, наслаждение. Без учёта этого третьего йогический тренинг становится техникой дрессировки людей в йогов, подобной той, что практикуют в цирке с животными.

Конечно, удобнее по-прежнему не обращать внимания на смысловую неопределённость нашего главного бренда и сделанные выводы. Такое отношение подобно вере, что корабль с названием “ Титаник “ мог не встретиться с айсбергом. Я не верю и точно знаю, что “ как корабль назовёшь, так он и поплывёт “.

Символизм бессмыслицы йоги.

На мой взгляд, вся ситуация глубоко символична. Именно здесь, в зияющей сегодня бессмыслице самоназвания, лежат истоки допустимости всего, всех крайностей: множественности стилей и авторских интерпретаций, удач йога-терапии и фатальных травм в ней же, индивидуальных прорывов в непознанное и психопатологии йоги. Любая, даже самая обоснованная, позиция будет продублирована в своей оппозиции.

В частности, можно предсказать, что время индийской монополии на йогическое знание и опыт подходит к концу, о чём, в частности, свидетельствует появление таких неиндийских систем как Трай йога, Y23, Универсальная йога, Power Yoga. Причём, последняя, как говорят, очень информированные йогические мастера, подтолкнула Т.Кришнамачарью к созданию такой “ исконно индийской “ системы как аштанга виньяса йога.

Power Yoga была продемонстрирована ему в тридцатые годы прошлого века как один из тренировочных комплексов американской сборной команды по гимнастике, и он оценил её потенциал. Дальше сработали опыт и знания Т.Кришнамачарьи и позже К.Паттабхи Джойса, без которых аштанга виньяса йога, как она есть, никогда не смогла бы появиться. Странно, что первоисточники этого стиля, если они всё-таки существуют, до сих пор не опубликованы и не подвергались экспертизе. А ведь их публикация могла бы рассеять все сомнения и домыслы и была давно обещана хранителями стиля. Этот акт комедии должен быть также завершён.

Обращу внимание, что я не ставлю под сомнение и даже не обсуждаю техническую эффективность ни одной известной системы. Реальная техническая эффективность не зависит от продолжительности практического применения системы в любой традиции. Новые системы вполне могут быть более эффективны в новых условиях современности, поскольку психические особенности современных, например, русскоговорящих людей во многом отличаются от характеров древних индусов. В чём-то мы одинаковые, так как все мы люди, но в чём-то совершенно другие. Подчеркну, что меня по-прежнему интересуют только смыслы происходящих сегодня постановок на фоне йогических интерьеров. И раз на сцену хатха-йоги вошло бессознательное, то нам потребуется специальный язык, чтобы понять его речь, а заодно, возможно, и самих себя.

Страх бессознательного.

Поиски адекватного языка отодвигают нас к самому началу разговора о темах общей компетенции. Ещё одной новой темой из этого ряда стал психоанализ. С ним дело обстоит не менее скандально, чем с йогой. Мало тех, кто его понял, но очень многие “точно знают”, что он есть такое, в основном, в негативных тонах. Конечно, неприятие психоанализа не составляет особенность только нашего времени. Таковым оно было всегда, и на то есть свои причины в каждом из нас. Главная из них названа ещё З.Фрейдом, когда он предсказал забвение своего самого остроумного открытия – открытия бессознательного в психическом.

Каждый из нас испытывает страх перед бессознательным, потому что страх – лучшая защита от запретного желания, спрятанного нами от самих себя туда, где встреча с ним, как кажется, не состоится никогда. Так появляется фрейдовское бессознательное, а заодно и главная причина, по которой никто не хочет признавать его, часто даже в теории. Признание своего бессознательного означает признание себя, какой ты есть, а не таким, каким сам себе себя воображая, осознаёшь. Признание бессознательного – это признание своего желания, каково оно есть, а не только той его части, которая санкционируется психической инстанцией цензуры как разрешённая к осознаванию. Однако страх – тоже слишком сильная неприятная эмоция, чтобы люди соглашались испытывать его, хотя бы в качестве лёгкой тревоги. Именно поэтому, чтобы уйти от переживания страха как страха, а тревоги как тревоги, люди используют другие менее травматичные защитные механизмы, исключающие или снижающие интенсивность этих переживаний. Самой надёжной из них является отрицание, которая в своих вербальных комментариях использует явно или неявно слово “ нет “.

Даун – йога.

Иногда, например, приходится слышать, что всё это слишком сложно, заумно. Отрицание здесь имеет неявную, скрытую и не самую агрессивную форму. По поводу персонально таких аргументаций, хочу определиться: реальная йога не для даунов. Даунам нужна адаптированная йога, и современный рынок йогических услуг предлагает массу вариантов на все вкусы, кошельки и самомнения. Язык даун-йоги включает один-два десятка слов, предположительно, иностранного происхождения и вполне аналогичен языку Эллочки-людоедки Ильфа и Петрова. Но здесь речь совсем не об этом.

Что и чем не является.

В связи с распространённостью и многоликостью механизма отрицания, я дам некоторые определения также в негативной форме в расчёте на то, что двойное отрицание быстрее выведет нас на позитивные утверждения. К тому же негативное определение, по свидетельству Б.Л. Смирнова, является методом Патанджали, несколько сутр, которого я далее прокомментирую: «Метод “Йогасутры” идёт по формуле ne’ti (не то – В.А.), метод “Гиты” – по формуле tatt tvani asi (так тому и быть – В.А.). Оба метода соединяются в месте схождения параллелей» (Б.Л. Смирнов. Санкхья и Йога, в кн. Бхагавадгита. Книга о Бхишме. Введение, пер. с санскр. и коммент. Б.Л. Смирнова. СПб., “A-cad”, 1994).

Путь моего дискурса дальше направляется в сторону соединения, на первый взгляд, несоединимого психоанализа и йоги. Поэтому применение метода йоги для введения в психоанализ здесь вполне уместно.

Итак, что же и чем не является.

Психоанализ.

Психоанализ не является мировоззрением, ни первобытным, ни самобытным, ни научным, ни религиозным, никаким. Он бесполезен при экспертизе достоверности исторических событий, благодати религиозных таинств, в разрешении научных загадок естествознания или преодолении экологических бедствий. Но это самая глубокая и проверенная более чем столетним, клиническим опытом концепция о психическом устройстве человека как субъекта, не укладывающегося в рамки биологического детерминизма о продукте деятельности мозга. Считается, что в человеке всё имеет биологическое происхождение; но всё биологическое подвержено психической транспозиции. Очень йогическая параллель.

Психоанализ не является сексологией. Секса в нём не более, чем в жизни людей вообще. И если уж говорить о представленности этой стороны человеческой жизни, то психоанализ, в основном, занимается отношениями любви внутри структур родства от самого начала, от зачатия и до самой смерти человека. И здесь один из главных вопросов – вопрос не о сексе, а о сексуальности: что делает мужчину мужчиной, а женщину женщиной. Тривиальное решение со ссылкой на гениталии не проходит, ибо, откуда же тогда берутся бабы в штанах и мужики в юбках, или, например, разные цветные сексуальности так называемого третьего пола? Принципиальную важность анализа сексуальности можно оценить, если не отворачиваться стыдливо от известного факта, что все восточные духовные традиции, по крайней мере, все из востребованных и усвоенных на западе, ориентированы на развитие, а не умерщвление сексуальности даже в рамках брахмачарьи. Причём, наиболее эффективными оказываются сочетания воздержания с тотальной сексуализацией, как то делали китайцы в сисуй-цзин. И наоборот, ни одна секта скопцов не оставила заметного следа в духовных завоеваниях.

Любопытно, в том, что на западе востребованными оказались именно сексуально – акцентированные восточные традиции и техники, легко усмотреть бессознательный протест против христианской аскезы. Однако скрытый протест не изменяет основные доминанты мышления, которые, в частности, ярко выступают, например, в европейских комментариях сутр Патанджали. Так, в последнем из известных мне переводов на русский, осуществлённым по книге Маршалла Говиндана, представлены и авторские ассоциации – размышления к тексту Патанджали, в которых на стр. 132 встречаем вдруг классическую христианскую заповедь: “ Любите другого как своё Я”. В контексте книги заповедь звучит ещё более противоречиво: кто во мне любит другого как своё Я, если Я – это уже финальная психическая инстанция. Надо признать, что перевод Маршалла Говиндана на общем фоне совсем не плох, хотя эта сценка и звучит примерно также, как “рыба второй свежести “ М.Булгакова, и академический перевод по-прежнему остаётся непревзойдённым.

Продолжим. Психоанализ, по-видимому, не является наукой. И хотя он и обладает четкой методологией и клинической, и дидактической, и объяснительной, но объектами исследования в нём выступают воображаемые, иллюзорные или неформализуемые объекты. Приведу несколько примеров таких понятий, сгруппировав их по признаку внутренней психологической связи: субъект – я, желание – смысл, бессознательное – повторение, означающее – означаемое, значение – фиксация – символ, сознание – представление, суждение – отрицание, Реальное – Воображаемое – Символическое, речь – язык. В дальнейших рассуждениях я буду использовать только метапсихологию психоанализа, а не его клинические методики, поэтому такие специальные клинические термины и понятия как невроз, фобия, нарциссизм, эдипов комплекс и т.д. оставим для профессионалов, так как здесь они почти не потребуются. Тем не менее, важно отдавать себе отчет в том, что психоаналитиков среди тех, кто его практикует, не больше чем йогов среди тех, кто её практикует. И то, и это не столько имидж, сколько особое мировосприятие. Далее, метапсихология психоанализа не является философски-умозрительной, но целиком построена на регулярных клинических фактах, то есть на клинической и нормальной реальности.

Все интерпретации, которые я уже сделал и еще предложу Вашему вниманию ниже, делаются в рамках метапсихологии психоанализа Лакановского направления. Одна очень остроумная идея из огромного корпуса прозрений, интерпретаций и синтезов Ж. Лакана, кстати, еще не полностью освоенных даже современным анализом, дала начало формуле о том, что “бессознательное выстроено как язык”. В частности, отсюда следует, что русское бессознательное отличается от индийского, как русский язык от хинди или, скажем, санскрита. Не наивно ли надеяться, что современная русская йога должна повторять индийскую или даже древнеиндийскую йогу? Конечно, что-то общее останется, но обязательно будут и различия. В моём представлении, Y23 А. Сидерского – удачный пример и отличий, и общности, причём переживаемых автором как неизбежность, что и отличает её от других инноваций в йоге.

Фрейдовское бессознательное.

Фрейдовское бессознательное, переосмысленное Ж.Лаканом, не является бессознательным в представлениях биологов или физиологов, в нём нет инстинктов и рефлексов. “ Бессознательное Фрейда – это вовсе не романтическое бессознательное творческого воображения. Это не место обитания духов тьмы. Что-то общее, конечно, с областью, куда обратился взор Фрейда, у этого обиталища есть, но уже то, что Юнг, этот ретранслятор романтических представлений о бессознательном, оказался для Фрейда решительно неприемлем, говорит о том, что психоанализ имеет дело с чем-то другим. То разношерстное, всякой всячиной набитое бессознательное, над которым одиноко всю жизнь трудился Эдуард фон Гартман, с бессознательным Фрейда тоже отождествить нельзя…

Всем этим бессознательным, связанным с тёмной, рассматриваемой как первоначало, волей, Фрейд противопоставляет обнаруженное им явление, состоящее в том, что на уровне бессознательного налицо нечто во всех отношениях сопоставимое с тем, что происходит на уровне субъекта – что-то держит здесь речь. Причём речь эта не уступает по своей сложности речи сознательной, так что привилегии сознания оказываются на поверку мнимыми. Я прекрасно знаю, какое сопротивление эта простая истина обычно встречает, - но что делать, если найти её можно у Фрейда едва ли не в любом тексте “ (Из кн. Ж.Лакан. Четыре основные понятия психоанализа / Семинары: Книга ХI (1964) /. Пер. с франц. / Перевод А. Черноглазова. М.: Изд-ва “Гнозис” и “Логос”, 2004, с.30-31).

Сознательная речь, например, авторский текст, как правило, отмечен перерывами течения смысла, преткновениями, несуразицами, которые обычно люди не замечают, приученные с детства домысливать недосказанное за других. Но именно в прерывистости смысла оригинального текста, речи мерцает бессознательное их автора как субъекта желания. Парадоксально, но субъект отчуждается от себя, когда начинает свою речь, монолог, дискурс, но проявляется в ней же или как смысл, или как желание при утрате или нехватке смысла. В диалоге сплетаются дополняющие друг друга смыслы и желания говорящих: смысл одного оборачивается желанием другого, а желание одного становится смыслом для другого.

Пример желания.

Все йога-тичеры обязательно слышали в свой адрес фразы типа: “Вы, N.N., мой учитель”, реакция на неё, конечно, у всех может быть разной, но обязательно будет эмоциональной. Что происходит? Субъект N.N. отчуждается от себя присвоением означающего "учитель", так как весь он теперь только учитель, а не, например, мужчина, отец, человек, сын, товарищ, врач и т.д. и даже не искатель истины в йоге, как он мог себе воображать. Будучи отчуждённым, субъект N.N. присваивается автором фразы: “Вы, N.N. мой …”, желание которого теперь становится хотя и очевидным, но совершенно не обязательно осознаваемым или признаваемым. Эмоциональная окраска реакции N.N. будет зависеть от его ответного желания и может оказаться любой от принятия до отвержения и от полностью осознаваемой до бессознательной. Для определенности вернёмся к первому примеру из пункта “Comedy kriya”. Положительная реакция тренера окажется показателем уровня его тревоги за свою безопасность в группе. Тревога снимается за счёт утраты присутствия и суверенности его как субъекта. Они обмениваются на безопасность в симбиотическом единстве с группой после принятия на себя роли учителя. По своей сути это единство воспроизводит инфантильные отношения тренера с первым объектом, который обеспечивал ему безопасность ещё в раннем детстве, то есть с матерью. Тревога тренера, возникающая при неявке группы, сопоставима с тревогой младенца, неожиданно покинутого своей матерью. Причём никто в группе уже не сознаёт своих желаний, они возвращаются в прихоти. Тогда сама ситуация неразделённости становится источником травматизма и психопатологии йоги, потому что у группы и тренера, по существу, одно тело, одно желание-прихоть и одна психика на всех, как в раннем детстве в диаде мать – дитя. Конкретный стиль групповой практики уже не имеет значения, поскольку неосознаваемый смысл происходящего приведёт всех к повторению событий их раннего детства на новой йогической сцене. Точнее, к повторению того, что не было реализовано ими в раннем детстве в отношениях с матерью и отцом, так как именно этим, нереализованным, и устанавливаются отношения со всеми патронирующими фигурами – у группы с тренером, а у тренера с группой, - которые можно считать взрослыми лишь «с широко закрытыми глазами». Современная йога удручающе инфантильна вне зависимости от реального возраста исполнителей и в этом её главный тупик, а не в недостатке эффективных техник. Смыслы и желания окажутся принципиально иными, если исходная фраза будет немного другой: «Вы, NN, мне учитель».

Выход из ситуации только один – твёрдое неприятие тренером никаких ролей и сохранение своей суверенной позиции всегда Другого по отношению к любым представлениям о себе, даже к своим собственным. Тогда практика и личная, и групповая окажется подчинена желанию тренера, потому что искренне предъявленное желание всегда становится желанием других. Среди публично-разъездных йога-тичеров только двое или трое способны сохранять отцовскую позицию всегда Другого осознанно.

А в чём желание современного йога-тичера?

Желание.

Желание не является представителем никакой потребности, а, наоборот, использует потребности для своего выражения. Ребёнок приходит в мир наследником желаний своих родителей и, в норме, всё его существо выражает первичное желание быть желанным. Все дальнейшие метаморфозы и образы наших желаний исходят из единого источника первичного желания и могут быть в анализе редуцированы к нему. Желание принципиально не может быть артикулировано, так как попытка выразить своё желание словами оборачивает его в идеальном случае в смысл речи. Но желание может быть предъявлено как недостаток смысла, рождающий фантазии, как смысловая многозначность, открытость, примеры которой легко найти в хорошей поэзии.

Например, что происходит на уровне желаний, когда некто Р обращается к М, предположим, с просьбой накормить его. Если бы Р хотел бы только есть, то он молча подошёл бы к холодильнику, взял, что там есть, и удовлетворил свою потребность в еде. Но он так не делает, он обращается с просьбой к М. Чего же он хочет, кроме удовлетворения своей потребности? А хочет он внимания от М и поэтому ведёт себя в точности как ребёнок, как беспомощный ребёнок: он хочет быть желанным и получить всё – и еду, и внимание от М, как от своей матери. Даст ли М то, что хочет Р , или не даст – зависит от его желания.

Движение желаний в примере не является специфической только для потребности в еде. Точно таким же оно было бы и в других просьбах, в частности, во всех просьбах и требованиях разъяснений в массе звучащих на йога – тренингах всех уровней. Тренерам, кстати, очень выгодно играть роль кормящей и всемогущей Матери, отвечающей на все запросы группы, воссоздавая уютную позицию всеобщей зависимости. Но о свободе, знании и, вообще, о йоге здесь речь идёт только на словах. Древние индусы не попадали в подобную ситуацию, так как у них и в жизни, и в йоге был культ Великой Матери Кали-Ма, который снимал с гуру материнские обязанности, наделяя его силой передачи смыслов, а не исполнителя желаний. Желания обращались и исполнялись Кали - Ма.

Как убедительно показал Ж. Лакан, означающим желания оказывается фаллос, выступающий как чистый символ, освобожденный от всех возможных биологических совпадений со своими реальными прототипами у мужчин и женщин. Собственно, уровень инфантильности или, наоборот, зрелости человека определяется тем, сколько и какие черты, реальные или воображаемые, биологических прототипов сохранены в фаллическом символе в соответствии с фиксациями на фазах психосексуального развития. Индийский Шива-лингам в философии йоги символизирует предельную реальность, любое образное представление о которой исключает ее саму, как и любая биологизация Шива-лингама. Таким образом, индийская йога в своей теории ориентирована на зрелую личность, свободную от расстройств личности или перверсий в их современном понимании. А что делать остальным людям? Или йога только для психически здоровых и нормальных? Есть веские основания считать именно так.

Рассуждая теоретически, можно сказать, что восстановление культа Богоматери Марии сегодня исправило бы инфантильную ситуацию йоги, но это нереально из-за позиций обеих сторон, и йогической, и церковной. Получается так, что для современной хатха-йоги, путь веры, бхакти-йоги, закрыт и остаётся только путь знания, джнани-йога, так что йога-тичеры и с этой стороны поставлены перед необходимостью изучать глубинную психологию. ( В качестве дополнительного довода обращу внимание, что желание субъекта по Лакану имеет много общего с трактовкой силы намерения в тольтекской традиции. В частности, обе они наследуются единообразно по законам структур родства, реального или символического).

Реальная позиция тренера в йога-группе неизбежно оказывается противоречивой. Стремясь сохранить независимую позицию всегда Другого, он вынужден также играть материнскую роль, объясняя детали практики и обеспечивая безопасность, возвращаясь тем самым к симбиотическому единству с группой и провоцируя переносные отношения к себе, как к родительской фигуре.

Полная диалектика желания – требования – смысла в психике нормального человека достаточно сложна и была представлена Ж.Лаканом, так называемым “графом желания”, который я приведу без комментариев. Они разбирались Ж.Лаканом в течение годичного цикла публичных семинаров 1957/58г.г.

Здесь S – sujet – субъект по Ж.Лакану, закон смысла – желания ; $ - субъект мерцающий, как бессознательное в речи, и отражающийся в ней как смысл или желание; A – Autre – большой Другой, “Говорящий”, тот, кто произносит речь; а – autre – маленький другой, то как субъект, будучи ребёнком, представлял себя, свои желания и потребности в глазах и словах матери, это «я» речи; s (A) – signifie – означаемое Другого, место возникновения значений и смыслов речи; S (A) – внутренний закон субъекта или инстинкт смерти, в его отсутствии; m – moi – собственное я, от имени которого произносится речь; i (a) – идеальное я, зеркальный образ тела; d – desir – желание по Ж.Лакану; D – demande – требование, часть желания, артикулированная как потребность; ◊ - отношения отчуждения – отделения субъекта с его речью (D) и представлениями о себе (а); I (A) – идеал – Я – закон идентификации с Другим.

Смысл фразы, текста, речи.

Смысл необязательно совпадает со значением слов или действий. Смысл относится к первичным понятиям и фактам человеческой жизни, и его также трудно определить, как и желание. Его легче продемонстрировать, чем определить формально, что сейчас мы и сделаем в отношении смысла речи.

Значения слов – это те соответствия между словами как акустическими образами и обозначаемыми объектами, которые записаны в толковых словарях Д.Н. Ушакова, С.М. Ожегова, В.И. Даля или, скажем, A.S. Hornby. Все человеческие языки построены на инвариантности значений относительно акустических образов слов, например, русское “дерево”, английское “tree”, французское “arbre” имеют одно и тоже значение, но разные звучания.

Смысл возникает только в речи и не передаётся одними только словами. Например, в приводимых ниже фразах смысл возникает из противоречия, а не дополнения, значений слов:

Красные чернила.

Все зайцы – козлы.

- Эта смородина черная? - Нет, красная. - А почему она белая? - Потому что зелёная.

В качестве отправной точки обычно принимается утверждение о том, что смысл служит для выражения мыслей средствами языка. Но всё сразу же усложняется, если учесть, что мысли могут быть осознаваемые и бессознательные. И те, и другие участвуют в образовании смысла речи, причём наиболее важными для субъекта оказываются вторые, выражающие невысказанное и нереализованное. В концепции теоретической лингвистики Ф. де Соссюра, смысл – это значение фразы или текста, в которых места слов, их согласование между собой, все значения каждого слова, общий контекст автора и темы одинаково важны. Смысл возникает только тогда, когда фраза или текст закончены. Только с последним словом значимость речи ретроградно, обратным действием наполняет смыслом каждое предыдущее слово, конкретные значения которых начинают играть подчинённую роль. В теории всё кажется относительно простым.

Сложности взаимопонимания возникают из-за того, что смысл не передаётся только словами, то есть информационно. Он каждый раз рождается заново в том, кто слушает речь, который таким образом оказывается со-творцом смысла речи, ему не принадлежащей. Все добросовестные переводчики, например, йогических первоисточников, стараются воспроизвести понятый ими смысл текстов дословным переводом значений слов. Однако смысл они вкладывают всегда сами, и не все переводчики признают этот факт.

Хорошая поэзия прекрасно иллюстрирует игру смыслов их множественность и обратное действие на произнесенные слова:

Моя двусмысленная слава Двусмысленна не потому, Что я превознесён неправо, – Не по таланту своему, – А потому что явный вызов Условностям – в моих стихах, И ряд изысканных сюрпризов В капризничающих словах. (И. Северянин)

Дано мне тело – что мне делать с ним, Таким единым и таким моим?

За радость тихую дышать и жить Кого, скажите, мне благодарить?

Я и садовник, я же и цветок, В темнице мира я не одинок.

На стёкла вечности уже легло Моё дыхание, моё тепло.

Запечатлеется на нем узор, Неузнаваемый с недавних пор.

Пускай мгновения стекает муть - Узора милого не зачеркнуть! (О. Мандельштам)

Очень важно понимать и учитывать зависимость смысла речи (текста) от контекста темы и автора. Приведу один пример из А.С. Пушкина. Я не пушкинист, поэтому воспроизведу интерпретации по памяти и без ссылок. Помните бессмыслицу первых четырех строк первой главы Онегина:

«Мой дядя самых честных правил, Когда не в шутку занемог, Он уважать себя заставил И лучше выдумать не мог…»

Понять их совершенно невозможно, если не учитывать, что А.С. был тонкий знаток модного салонного сленга не только французского, но и русского. Тогда была модной басня, которая начиналась строкой: « Осёл был самых честных правил…», так что первая строчка Онегина является калькой с неё. А третья строка: « Он уважать себя заставил…» представляет собой изысканную идиому, которая в современном языке заменена выражением “сыграть в ящик”. Теперь смысл легко узнаваем: мой дядя – осёл, заболел и умер.

Общение и сообщение.

Для дальнейшего продвижения в логику значений и смыслов попробуем отличить друг от друга общение и сообщение в человеческой коммуникации.

Сообщение информативно и информационно. Его можно передать обычными носителями информации, как листок бумаги, электрический сигнал, CD, DVD, так как оно находится внутри однозначного кода, вполне аналогичного толковому словарю, и заданного определённым сценарием взаимодействия отправителя и получателя. Сообщение ограничено значением слов.

Общение непредсказуемо, не следует никакому сценарию, следует случайному коду, который сам собой возникает между общающимися и необязательно понятен другим. Оно следует путями желания и смысла бессознательного, которые лишь дублируются механизмами сознания в общепринятых формах. Именно способность общаться на символическом уровне желаний и смыслов делает людей людьми, а не механизмами, которые общаются информационно. Тексты Шекспира информационно, как сообщения, известны всем. Но кто смог поставить и сыграть, например, Гамлета так, как замыслил его автор тучным и одышливым, а именно эти слова произносит Гертруда в пятом действии? Мы видели Гамлетов героических, философских, мудрых, но тучных и одышливых – никогда. В чём тогда смысл пьесы? А каков смысл второй сутры Патанджали по Патанджали?

Все манипуляции мнением или поведением людей используют именно сообщения, а не общение. По этому критерию, при желании, легко узнать манипуляторов. Но в большинстве своем люди хотят избавиться от свободы и уйти от ответственности за право выбора, поэтому манипуляторы оказываются наиболее востребованы в современном обществе. Хатха-йога-тренинги не являются в этом ряду исключениями, и манипулятивные йога-тичеры вполне успешно избавляют участников своих групп и от свободы, и от ответственности за выбор, как те и хотят в своем стремлении инфантильной зависимости от тренера.

Как говорит книга книг, именно желанием Всевышнего воплотить в свой язык символически – смысловой порядок речи создано всё – и жизнь, и человек, и всё, что ему надо: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Всё через Него начало быть и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его». ( Иоанн. 1.1-5).

Три смысла новой йоги.

Оставим тяжелую артиллерию и выделим три принципиальные аспекта регистра смыслов в жизни новых йогов.

Во-первых, смыслы и символы никогда не бывают уникальными, единственными, изолированными, так как всегда существуют в Универсуме в целой Вселенной смыслов и символов, в которую включено всё, что миру человека принадлежит.

Во-вторых, если символически-смысловой контекст бытия отрицается или подменяется информационно-энергетическим порядком, то первый, настаивая на своём приоритете, входит в бытие инстинктом смерти, например, навязчивым повторением одних и тех же событий или действий, несчастными случаями, неожиданными травмами, преждевременным уходом и т.д.

В-третьих, йогический опыт не является особым или исключительным в человеческой реальности. Он, конечно, своеобразный, но не исключительный, и поэтому подчинен общему символически-смысловому порядку бытия. И в нём, как и в любой другой деятельности воплощаются в первую очередь личные смыслы Участника, затем личные смыслы его Тренера и, наконец, личные смыслы Автора системы тренинга. Участник хочет стать таким, как его Тренер. Тренер хочет стать, как Автор. Автор хочет стать, как Праотец хатха-йоги Шива, и поэтому возводит родословную своей системы к первоисточникам. Так и в новой йоге проявляются в действии структуры родства, направляющие её смыслы: бессознательное новых йогов формирует их новую йогу. Крайне редко Автор берет на себя ответственность стать отцом своей системы, ограничив претензии её смыслов только своими собственными. И в йоге, как и в жизни, многие предпочитают подкинуть своего ребенка деду, а не воспитывать его самому.

Начало начал йоги.

А началось всё в стародавние времена, когда, как говорят, история складывалась в мифы. Шива как первопричина всего и рождения, и смерти, и всех изменений захотел быть понятым своими человеческими детьми таким, каким сам себя в себе сотворил неистовой аскезой. Он захотел прервать своё одиночество и в форме Адинатха преподал своим детям-натхам хатха-йогу, смысл которой в постижении сути её создателя – таковым было его изначальное желание и его смысл хатха-йоги.

Но потом, в новые времена, желание отца йоги понемногу забылось, уступив место желаниям новых гуру. В центр, в самоназвание зияющей бессмыслицей вошла пустота, которую теперь и инвестируют современные хатха-йоги своими усилиями. В любой успешной практике объектное либидо отделяется от объектов и переносится либо на пустоту, до бесконечности наращивая резервы тапаса, либо на телесный образ (не на тело), до бесконечности раздувая нарциссическую грандиозность йога.

Первый процесс легко фиксируется в том, что все, чья практика была успешна, оказываются желанными и притягательными участниками любых психосоматических тренингов по цигуну, суфийским практикам, Тантре, телесно-ориентированной психологии и др. Тапас тратится, но успех растёт.

Второму, не менее распространенному процессу посвящено специальное исследование мифа о Волшебной лампе кундалини как нового мифа новой йоги. Кстати, моя статья на эту тему была отвергнута московским журналом “Йога” как слишком печальная, но была с успехом принята в профессиональном сообществе психологов разных направлений: телесников, танатологов, гештальтистов и, конечно, психоаналитиков, (Бюллетень Ассоциации телесно-ориентированных психотерапевтов, М.: 2004, №5, с.23-44).

Личный опыт смыслов.

Мой опыт групповой практики и наблюдение за процессами в других группах позволяет мне однозначно заключить следующее:

Каждый участник или участница йога-группы хочет получить внимание своего тренера и, в итоге, проходит все этапы идентификации с ним, включая повторение всех его травм, в лучшем случае, а в худшем – проецирует (бессознательно) на тренера одну из своих родительских фигур раннего детства и повторяет события своего же детства на новой, йогической сцене, используя тренера для отыгрывания архаических обид и лишений.

Как и в мифологическом первослучае авторского хатха-йога тренинга, каждый современный авторский стиль, техника и система имплицитно включает желание автора быть понятым своими последователями таким, каким он сам себя в себе представляет. И этим задаётся регистр Воображаемого, иногда оформляемый в виде некоторой теоретической концепции. В Реальности авторская разработка, в идеальном случае, позволит её последователю стать точно таким же, как и её автор. Не более, но и не менее. Это далеко не самый плохой вариант, так как часто тренеры достойны и уважения, и подражания, хотя и у них “свои тараканы в голове”. Авторская теоретическая концепция никогда не используется и не преследует цели стать объяснительной моделью процессов тренинга, так как авторы никогда не озабочены проверкой реальности своих гипотетических “теорий”. Она используется как опознавательный знак, как пароль “свой-чужой”, то есть воспроизводит самую древнюю функцию речи. Йогические кланы четко отделяются друг от друга набором ключевых фраз, а не техник. Можно даже выделить особую кастовую структуру среди поклонников новой йоги (но о ней как-нибудь потом).

Любая теория, в частности, авторская, сначала открывает глаза Ученику, показывая Реальность в своих символах. А, затем, закрывает ему глаза, когда он в Реальности узнаёт только свои символы, превращаясь в фаната. Тогда психическая реальность утрачивает и смысл, и осознанность, отдавая себя во власть бессознательного желания всемогущества. Фанаты всегда группируются в секты, так как нуждаются в симбиотическом единстве с группой, как оно было описано в п.п. Comedykriya и Пример. (Сектантство хатха-йоги – это отдельная тема).

С системой Y23 многое пока не понятно. С одной стороны, доступные публикации никак не раскрывают её символически-смысловой уровень, но и не отменяют общие закономерности. С другой стороны, речь идет о творчестве автора, безусловно талантливого и способного вложить в систему самый широкий смысл. Именно он в конечном итоге и будет воплощен в перспективе любой личной практики. Итак, куда идём? Где начало – более или менее ясно. А где конец? (Или конец окажется, как у Шивы, бесконечным? И это был бы самый лучший вариант символического контекста, по меньшей мере, для половины практиков).

Воображаемое.

Во Фрейдо-Лакановской метапсихологии, то есть в объяснительной модели о действенности психоаналитических методов, человеческая реальность рассматривается в трёх четко отличающихся друг от друга регистрах, названных Реальное, Воображаемое и Символическое.

Легче всего, по крайней мере, вначале изложения, объяснить регистр Воображаемого, так как он формируется образным мышлением, то есть той частью сознания, которая основана на процессах понимания и умозаключения, составленного из бинарных суждений “да – нет”. Собственно, практически вся сознательная деятельность высокоразвитой материи, называемой мозгом, направлена на воспроизводство Воображаемого. По Ж. Лакану точное определение звучит следующим образом: «поведение может стать воображаемым, когда его ориентированность на образы и его собственное функционирование в качестве образа для другого субъекта создают условия для смещения его из обеспечивающего естественную потребность цикла». (Из книги Ж. Лакан. Имена – Отца. М.: Гнозис, Логос, 2006, с.19).

Например, процесс понимания существенно использует удовольствие как свою движущую силу и открывает перед человеком массу путей его извлечения: понимание, непонимание, спор, обращение за разъяснением к (не)уважаемому авторитету (см. п. Желание), диалог, экстаз прозрения и т.д. Однако это удовольствие по своей природе галлюцинаторно, так как получено вне циклов естественных биологических потребностей человека, обеспечивающих его выживание и как индивида, и как вида.

Регистр Воображаемого является наиболее развитым в области психики человека и наиболее востребован в его жизни. Как сказал Р. де Соссюр, мир субъекта является его собственной галлюцинацией, то есть воображением.

Наиболее значимыми психическими инстанциями Воображаемого оказываются представления (в частности, представления о Реальном), собственное Я и образ тела.

Внешняя реальность, будучи воспринятой через органы чувств, становится нашим представлением о ней, сопоставимым с другими представлениями, полученными ранее. В результате, как правило, тестирование реальности подменяется узнаванием реальности, то есть воображаемым пролонгированием прошлого опыта.Здесь и сейчас подменяется на там и тогда. (Восстановление функции тестирования, а не узнавания, реальности, хотя бы на короткое время, выполняется в специальных пратьяхара-тренингах сенсорной депривации).

Привилегированным представлением современных людей является представление о связности душевных процессов в одной личности, которое обозначают как Я этой личности. Инстанция Я представляет собой концентр восприятия себя как фокуса внутри себя. Однако ничто не мешает Воображаемому собрать концентр восприятия вне себя или даже непрерывно вывести его из внутреннего во внешнее пространство, что соответствует выходу из тела.

Я воспринимает мир и себя проективно, используя в качестве инструмента концентрацию внимания. Будучи само точкой схождения представлений, Явоспроизводит себя и в восприятии реальности концентрацией внимания. Деконцентрация внимания по О.Г. Бахтиярову невозможна от имени инстанции Яили при сохранении её.

Следует особо подчеркнуть, что психоаналитический опыт стоит в оппозиции к любой концепции, построенной на предположении о том, что инстанция Я организована принципом реальности или обладает автономией и приоритетом в психическом, а сознательное доминирует над бессознательным. Одна из главных функции воображаемой инстанции Я как раз и состоит в согласовании бессознательных желаний с реальными возможностями, хотя бы даже ценой психического или телесного здоровья или даже несчастного случая. Инстанция Я исполняет принцип реальности, но сама реализована не реальностью, а проективными фантазиями о себе. Это можно понять, если ответить на вопрос: откуда, от кого Я знает, что оно Я.

Образ тела синтезируется инстанцией Я из отдельных частей, рук, ног, пальцев, внутренних органов и т.д. как зеркальное отражение реального тела и связан с самоощущением Я внутри тела. Образ тела предшествует появлению инстанции Я и вместе с тем постоянно совершенствуется ею всю жизнь. Потоковые ощущения в йоге связаны именно с образом тела и принципиально ориентированы на функцию Воображаемого.

Всё сказанное практически дословно воспроизводит представления буддизма, санкхьи и йоги: «Личность наша постоянно разрушается и обновляется, поэтому в мире нет никакого “я”… Если архат говорит об “я”, то, только применяясь к привычке слушателей… Раз личность есть только процесс, значит “моя личность” не сохраняется после смерти и не возрождается. Неправильно спрашивать: «Чьё это сознание?» Можно только спрашивать: «Как возникло это сознание?» На это даётся древний ответ: «Это тело - не моё, оно есть следствие прежних деяний…» Сознание постоянно меняется, а потому никак не может переходить из жизни в жизнь. Всё, что мы видим, - есть причинно-следственный ряд и тем хуже для нас, если мы связываем с ним своё “Я”». (Б.Л. Смирнов, с.377-378).

Хронический способ представления инстанцией Я себя в коммуникациях с другими людьми называется характером, иногда – личностью. В образе тела характер проявляется в виде характерной структуры энергетических блоков, но не изменяет общей канальной структуры. Таким образом, воображаемое Я телесно предъявляет себя в виде воображаемых энергетических блоков – мы интересны другим и любимы именно как блочная структура телесного Я, а не как канальная структура тела, и можем стать непереносимыми для других и даже для себя, если избавимся от них. Но это происходит очень редко, так как характер Я и его блочная структура стремятся к самосохранению и сохранению своей стабильности, как и любой психосоматический симптом.

Как правило, человеку можно показать блочную структуру его характера и связанные с ней психические содержания только в специальных тренингах. Йога-тренинги способствуют распусканию блочной структуры, если их участники знают, что делают, то есть знают свою блочную структуру. Все мы обладаем способностью распускать свои энергетические блоки, так как они обратимы и принадлежат регистру Воображаемого, а не Реального, где находятся не блоки, а каналы (если, конечно, сами каналы не имитированы слишком усердной практикой визуализаций). Умение “снимать панцирь блочной структуры” на время йога-практики и одевать его после представляется очень важным и полезным – тогда и практика станет эффективной и родственникам не будет проблем с вами. Многие из известных йога-тичеров владеют этим искусством в совершенстве.

Реальное.

Сказать, что такое Реальное, значительно сложнее. С одной стороны определение даётся словами, которые принадлежат регистру Символического, а не Реального. С другой стороны, Реальное, будучи воспринято органами чувств, превращается в представление, которое принадлежит регистру Воображаемого, где также водятся грёзы, сны, галлюцинации и тоже в виде представлений.

Проблема идентификации Реального как реальности возникает в значительной степени из-за того, что функция восприятия как тестирования реальности подменяется узнаванием реальности. Детские краски мира постепенно превращаются в серые будни взрослой жизни. Почему так происходит?

Большинство людей сознательно, но часто только на словах, считают себя материалистами, то есть признают существование внешней реальности, одинаковой для всех и почти не зависящей от них персонально. Однако в жизни многие ведут себя совсем иначе. Иногда в них доминируют проективные механизмы психического функционирования, иногда интроективные, а иногда – их комбинация в виде проективной идентификации. В результате такие люди, конечно, бессознательно, ведут себя то как субъективные идеалисты по принципу “ты не существуешь без меня”, то как объективные идеалисты, у которых “я не существую без тебя”, а то и вовсе как смесь и того и другого, когда “ты не существуешь без меня, потому что я не существую без тебя”.

Сложность идентификации регистра Реального как реальности состоит в том, что каждый из нас бывает какое-то время в любой из четырех позиций, но идентификация Реального возможна только в первой из них, если она вообще представлена в психической структуре. Я не стану сейчас объяснять специальные термины проекция, интроекция, проективная идентификация и отсылаю читателя к специальной литературе (см. Нэнси Мак-Вильямс. Психоаналитическая диагностика. – М.: “Класс” , 1998). Здесь достаточно Вашего интуитивного понимания, хотя точное было бы лучше.

Какими же путями входит Реальное в хатха-йогу.

Пожалуй главный, но очень трудно сохраняемый путь – это позиция йога-тичера как всегда Другого по отношению к любым представлениям о нём, даже к своим собственным, особенно к своим собственным. Если тренер принимает на себя роль учителя, как в примере из п. Фрейдовское бессознательное, то его коммуникации с группой строятся по механизму проективной идентификации, когда “ты не существуешь без меня, потому что я не существую без тебя”. Реальное исчезает, замещаясь Воображаемым.

Интроективные механизмы включаются, например, во всех задаваемых вопросах и уточнениях, особенно в “важных”, когда формула “я не существую без тебя”, выступает особенно рельефно. Всё, что действительно важно нормальный йога-тичер всегда сообщит сам, а что он не сообщил – не важно или не нужно в рамках сценария его тренингов. Интроекция – один из быстрых путей к депрессиям или маниакальности, в которой сверхактивный образ жизни лишь скрывает присутствие постоянной внутренней депрессии по механизму её отрицания (см. Н.Мак-Вильямс).

Проективные механизмы Воображаемого особенно распространены в среде тех, кто причисляет себя к кругу духовно-продвинутых искателей истины. Для них собственное предъявление чувств, выражающих агрессивность или сексуальность, считается несовместимым с их духовным статусом, но они есть, их не может не быть у любого живого человека. Они были даже у Христа и прекрасно описаны в Евангелиях. Тогда они проецируются на других, то есть приписываются другим, а не себе. Теперь я только жертва – это очень благородный образ борца за справедливость, который считает, что вынужденно защищается, а не нападает.

Список негативных социальных проявлений проекций удручающе многообразен: все приемы желтой прессы и тех, кого принято называть журналюгами, самореклама на скандале, нарезание правды-матки как бы для вас, но всегда за вашей спиной, жалоба, угрозы, насмешки, доносы, клевета, выведение на чистую воду и т.д. и т.п.

В повседневной жизни йогическая тусовка никогда не упустит случая приложиться к мутному источнику наслаждений проективными фантазиями. Но я не собираюсь обличать нравы новых йогов, добиваясь саморекламы через скандал с тем миром, частью которого являюсь сам. Однако я стараюсь понять его таким, каков он есть, а не только таким, каким он сам себя хочет видеть в своих инфантильных проективных фантазмах. Только так и можно сохранить или обрести позицию всегда Другого и открыть в себе путь естественного порядка вещей, идей, событий.

Три других пути вхождения Реального уже обсуждались и иллюстрировались: комедия, истина, утрата. Комедия всегда завершается обнажением истины, когда маски снимаются. Истина всегда травматична, а травма, то есть утрата – объективна. И если в том, что вы принимаете как комедию, маски не снимаются, то это или истина или блеф, но в любом случае – у вас большая проблема с Реальным.

Тело, как уже отмечалось, представляет собой самый близкий нам объект Реального и внешнего, и внутреннего, поэтому оно не лжёт. Но в нас всё биологическое подвержено психической транспозиции, поэтому тело, конечно, не лжёт, но иногда может подвирать, пока его ресурсов хватает на то, чтобы терпеть необоснованные претензии грандиозности его хозяина. Возвращение реальности неизбежно всегда, тем более в телесном.

Способность людей воспринимать Реальное как реальное основано на признании истины за естественным порядком вещей, идей, событий. Искусственный, то есть не врождённый, характер этой способности находится на уровне телесных реакций и очень трудно осознаваем. Она появляется в очень раннем возрасте от 1,5 до 3 лет жизни. Было установлено, что восприятие взрослыми людьми Реального как реальности исходит из того насколько они, будучи детьми, признали разницу между полами и поколениями и отказались от любых форм имитации, в частности, телесных, событийных, творческих. Подмена реальности протезом, то есть отказ от истины в пользу невозможного, происходит каждый раз, когда на сцену жизни выходят имитаторы-пародисты. Проблемы здесь возникают из того, что человек, и только человек, выходит за рамки той реальности, которая составляет его биологическую основу. И именно вне биологических рамок человек ищет и удовольствия, и смысл своей жизни, и свободу.

Символическое.

Итак, человек больше своего Реального. Уже очень давно сказано, что мы можем обходиться без необходимого, но не можем без лишнего. Образные миры регистра Воображаемого постепенно стали главными в человеческом бытии. И здесь, к примеру, достаточно обратить внимание на всю литературу от фэнтэзи до натуралистического реализма, которая вся вышла из голов их авторов. Даже читая биографические и автобиографические произведения, мы каждый раз пытаемся понять, сколько в них от прототипа, а сколько выдумано автором. Музыка, кинематограф, архитектура, изобразительное искусство, публичная политика – всё это, как и многое другое, построено и выросло на образах, на воображении.

Мы так же понимаем, что образы несамостоятельны и не самодостаточны. Что-то иное лежит по ту сторону Воображаемого, но именно оно, оставаясь скрытым, оживляет образы, как кукольные марионетки, наделяя их кажущейся самостоятельной жизнью. Они перестают быть только тем, что или кого изображают и становятся чем-то совсем другим: животные могут начать говорить и творить чудеса, палочки оказываются волшебными, Иван-дурак становится царём, прошлое и будущее меняются местами, музыка обретает цвет, пустые формы обретают эстетическую ценность, слова складываются в Книгу книг, изменившую историю человечества, или текст приговора, отнимающего чью-то жизнь и так далее.

Так через образы, отделённые от своего прямого значения, в наше бытие вошло Символическое. К нему можно было бы подойти, например, через науку, которая призвана воздействовать на Реальное через Символическое. Или через исследование речи, смысл которой изменяет значения каждого слова, но не принадлежит только тому, кто речь произносит. И этот неоспоримый факт человеческого бытия рождает множество вопросов, настаивающих на своём решении. Собственно, ответы на такие вопросы, редко – явные, чаще – молчаливо предполагаемые, и формируют поляризацию теоретических концептов и методических стилей не только в психоанализе, но и в йоге, хотя в ней бессознательного намного больше.

Если символически – смысловой строй речи или образов не вполне принадлежит тому, кто её произносит, и требует присутствия другого, тогда кто же владеет и распоряжается им? Если речь принципиально содержит в себе нехватку смысла, то зачем они нам даны и почему мы так зависимы от их предъявления другим? От предъявления речи и её нехватки. При всей кажущейся бессмысленности подобные вопросы, как сказано, оказываются сущностными, и позволяют подойти к артикуляции того, чем человек как субъект является, а чем только кажется себе в самоосознании тех фантазий, которые сам для себя придумал, и потом вернул себе глазами и речами других.

Обращу внимание, что мы опять встретились с позицией Другого. Но теперь становится понятно, что только в позиции всегда Другого йога-тичер как человек может услышать речь своей группы и понять её смысл, не заменяя его своим. И тогда невоплощённое явится в бытие, потому что было сказано и услышано, а не отвержено, как прежде до встречи с Другим. Ведь смысл речи группы – это желание её тренера, а смысл речи тренера – желание его группы. И не приняв этого, нельзя выйти из отношений зависимости, бессознательно воспроизводящих самые ранние формы отношений в диаде мать – дитя. Какие бы совершенные техники ни практиковались, невоплощённое, неуслышанное и непонятое станут настаивать на своём признании подобно тому, как капризный ребёнок добивается внимания своей матери любой ценой.

Отличие Символического и Воображаемого.

В качестве любопытного примера демонстрации отличий регистров Символического и Воображаемого хочу соотнести два рисунка канально-чакральной структуры из современной поп-эзотерической литературы. Рисунок (б) относится к Воображаемому: в нём нет недосказанности или инаковости, все образы наглядны, однозначны и не несут скрытого смысла, кроме очевидных значений. Рисунок явно суггестивен, так как показывает то, что надо увидеть и как оно должно выглядеть. Вообще, в поп-эзотерике, как говорят, важно сто раз услышать, чтобы один раз увидеть, потому что построена она на суггестии в отношениях зависимости.

Рисунок (а) относится к Символическому регистру, так как в нём многое не таково, как кажется. Во-первых, фронтальная проекция, в которой изображён йог, не служит цели наглядного изображения каналов, расположенных вдоль позвоночника, то есть сзади, а не спереди, как показано. Избранный порядок изображений – сначала линга – шарира, а потом стхула – шарира (физическое тело) – показывает приоритеты тантры и йоги, для которых человек начинается именно в линга- шарире, а не в грубом теле.

Два изображения канально- чакральной струкуры, относящиеся к разным регистрам психического:

а – символическое изображение в виде линга- шариры (Р.Свобода),

б - воображаемый проективный образ (Б.Бренан).

Во-вторых, невоплощённое заявляет о себе эффектом присутствия – отсутствия: я есть уже потому, что меня здесь нет, не хватает, а там, где хватает всего – нет места для меня. Чего же не хватает в изображении? Если посмотреть все изображения, подобного рода, то увидим, что не хватать в них может всего: глаз, ушей, волос, рта, лица, рук, ног, частей туловища – на разных рисунках отсутствует что-то своё. Но ни на одном изображении вы не найдёте даже намёка на присутствие гениталий, хотя йог изображается всегда нагим, а поза исключает заслонение их другими частями тела (как это произошло, например, на рис. /б/).

По достоинству оценить перспективы и горизонты диалектики присутствия лингама и отсутствия гениталий удаётся, если учесть и совместить несколько планов этого символа. Один из них послужил основанием для известной короткой формулы: если есть фаллос, то пенис не нужен, а если есть пенис, то фаллос не нужен. И она в равной степени относится к мужчинам и женщинам, участвуя во всех сценариях человеческих взаимоотношений.

Другой из них связан с индийской национальной спецификой йоги, для которой принципиально, что поклонение Шиве происходит, преимущественно, как поклонение Шива- лингаму, а не как персональному богу. Важно также, что Шива- лингам всегда предстаёт в совокуплении с йони Кали- Ма. И если дополнить в воображении позицию поклоняющегося, то окажется, что находится он в утробе Кали – Ма, оплодотворяемой Шива-лингамом. Причём любая биологизация Шива- лингама исключает все его смыслы, в том числе и биологические, и считается недопустимой (см. комментарий на с.540-544 из кн. Свами Сатьянанды Сарасвати и Свами Муктибодхананды Сарасвати). Например, можно было бы предположить, как это делают некоторые женщины, что символ выражает роды младенца. И именно поэтому Шива-лингам исходит, а не входит в йони. Такая интерпретация, конечно, возможна, но не окончательна. С одной стороны эта интерпретация основана на образах анальной фазы психосексуального развития ( от 1,5 до 3 лет). В результате чистый символ Шива-лингама превращается в фантазм анальной фазы, то есть Символическое сводится к Воображаемому. С другой стороны, отношение к ребенку как к фаллосу своей матери лишает его перспективы нормального развития, тем более, если его мать – это всемогущая Кали-Ма.

Третий план сформулирован Ж.Лаканом как соотношение речи и бессознательного желания субъекта. Я опять ограничусь короткой формулой, но особо заострю внимание на том, что любая короткая формула – это всего лишь указующий перст, а не то, на что он показывает. Итак, чтобы думать, осознавать или общаться “нужен пенис на теле одного, его отсутствие на теле другого и фаллос в обеих головах”. Тогда коммуникация (диалог или даже монолог) будет вписана в один из 12 сюжетов мировой литературы, которые, в свою очередь, сводятся к 4 первофантазмам: соблазнение, первосцена, кастрация и смерть. Конкретный человек, конечно, “выстраивает свои фантазмы по-своему, в соответствии со своей биологической и культурной оснащённостью, своей семейной предысторией и своей собственной инфантильной историей” (см. Французская психоаналитическая школа. – СПб.: Питер,2005,с.с.448,453), но это не изменяет общей картины. Подчеркну ещё раз, что она описывает коммуникацию обменом сообщений, которая не выходит за рамки регистра Воображаемого. Коммуникация, как общение, не укладывается в эти рамки, так как основана на желании и смысле, а не на сценарии и образе.

Фаллос в голове, как означающее желания субъекта в западных культурах, может присутствовать только в виде покровных символов, например, в виде карьерных или йогических успехов, достижений, демонстраций. А любое его явное присутствие указывает на психопатологию, анализом которых занимается почти вся профессиональная литература.

Именно из-за невозможности бесконфликтного присутствия фаллического означающего как фаллоса во всех трёх регистрах неиндийского, западного, российского психического невозможно бесконфликтно воспроизвести индийскую йогу в неиндийской, западной, российской среде. ( Сейчас я, конечно, имею ввиду нормальную йогу, а не её современные психопатологизирующие даун-версии). И именно поэтому наши йогические перспективы могут быть связаны только с новыми невосточными системами.

Субъект по Лакану.

Концепция субъекта у Ж.Лакана является одним из самых сложных, но одновременно и самых изящных построений, возникших из интерпретации реального опыта. Функционирование иерархии субъект – инстанция Я почти дословно повторяет дуализм Пуруша – пракрити санкхьи и йоги, открывая пути для адекватного понимания древнего индийского учения в терминах и понятиях современной западной культурной традиции Лакановского психоанализа.

Прежде всего отмечу, что начиная с исследований З.Фрейда, Декартовский субъект мысли, субъект cogito, утрачивает свои полномочия центральной психической инстанции, организующей все остальные психические функции человека. Декартовская формула: “cogitoergosum; ubicogito, ubisum” – мыслю, следовательно существую; где мысль, там и существую – более не в состоянии соответствовать психоаналитическому опыту и должна быть изменена.

Лакановский субъект – это субъект желания, который вписан в Символическое, как правило, бессознателен, но предъявляет себя в общении с другими как иллюзорная психическая инстанция Я, вообразившая себя центром сознания, на том только основании, что наделена способностями самоосознавания и мышления. Лакановский субъект действует по формуле: “ Я не есмь там, где я игрушка моей мысли; о том, что я есмь, я мыслю там, где не мыслю быть”. ( Ж. Лакан. Инстанция буквы в бессознательном или… МПЖ, 1996, №1, с.46).

Здесь требуются пояснения.

В индийских текстах для подобных объяснений используются образы Зрячего паралитика, сидящего верхом на слепом силаче, колесницы, возничего и его повозки, всадника на бешеном коне. Но для нашего времени можно придумать новую специальную метафору, более техническую. На мой взгляд, она лучше поляризует Символическое, то есть смысл и желание, и Воображаемое, то есть мыслительную деятельность сознания.

Итак, представим себе отношения инстанции Я и Лакановского субъекта желания на примере функционирования диады компьютер – пользователь. В этой паре компьютер представляет собой сознательную инстанцию Я, а пользователь, соответственно, субъект желания, то есть бессознательное компьютера. Представление о пользователе как о бессознательном субъекте желания не станет казаться таким уж абсурдным, если вспомнить, что на свете есть ещё программисты и другие компьютерные аддикты (аддикция – точный термин, означающий уход от реальности посредством изменения психического состояния, которая обменивается на зависимость от компьютера, наркотиков, алкоголя, работы, ритуалов и т.д.).

Все атрибуты инстанции Я воспроизводятся компьютером, причём в совершенных вариантах. Например:

мышление как вычислительная деятельность,

память человека как память машины,

органы чувств как устройства ввода информации,

самосознание как всевозможные программы проверки,

общение с другими Я как вовлечённость в паутину Интернета,

глаза и зрение как монитор.

Парадоксальную точность последней метафоры: глаза как монитор, а вовсе не зеркало души, прекрасно иллюстрируют стихи Арагона, которые Лакан приводит как пример тонкого переживания поэта по поводу исчезновения субъекта во взгляде человека и на человека:

Напрасно образ твой спешит ко мне навстречу.

Где я, там нет его, его я не привечу.

Мой взгляд – стена, и ты на нём найдёшь

Лишь тень мечты, что ты же создаёшь.

Мои глаза – зеркальное окно

И отражения им видеть, не дано.

В пустых зрачках найдёт себе жильё

Отсутствие слепящее твоё.

Мне кажется, что понять эти слова как связную речь человека нельзя вне контекста диады субъект – инстанция Я, если, например, считать, что сильное или автономное Я (эго) обладает самодостаточностью, или, что накопление упорядоченного самоосознания как-то связано со смыслом субъекта. Но стихи, даже такие, конечно, не довод, а только повод для анализа, как и то, что я сейчас описываю только метафора, хотя и удачная. В частности, эта метафора никак не учитывает либидинозную загрузку образов, которая в жизни обычных людей играет, может быть, самую важную роль, хотя распространяется только на регистр Воображаемого, то есть, действенна только внутри компьютера и не распространяется на пользователя, представляющего регистр Символического. Однако метафора прекрасно показывает, что сознательная деятельность Я вся без остатка ангажирована субъектом бессознательного желания и не является ни самостоятельной, ни самодостаточной. Она служит выражению бессознательного желания человека, то есть его субъекта. При этом бессознательное держит речь, которая вовсе не совпадает с тем, что говорит Я человека, то есть с сознательной речью. Но именно она, непроизнесённая речь субъекта, оказывается главной, потому что выражает его желание, то, чего ему не хватает и в себе самом, и в своём бытии. Например, если мы хотим выяснить, к какому регистру относится некоторая деятельность человека, надо соотнести ее с деятельностью компьютера, суперкомпьютера или даже воображаемого суперкомпьютера с воображаемыми сверхспособностями. Если они справляются с этой деятельностью, то она безусловно относится к регистру Воображаемого

Все тонкости переживания желания как нехватки прекрасно артикулированы Ж.Лаканом: “Желание, эта центральная в любом человеческом опыте функция, не есть желание чего-либо именуемого. И в то же время именно это желание лежит у истоков всего, что делает человека одушевлённым. Если бы существо было лишь тем, что оно есть, не было бы самого места, позволяющего о нём говорить. В силу самой нехватки существо оказывается существующим. Именно в силу этой нехватки, именно в опыте желания приходит существо к переживанию своего Я в его отношениях с бытием. Именно в погоне за тем потусторонним, которое есть ничто, снова и снова возвращается оно к переживанию себя как существа, себя сознающего. На самом же деле это сознающее себя существо оказывается не чем иным, как своим собственным отражением в мире вещей. Ведь там же, рядом с ним сопутствуют ему другие существа, которые, на самом-то деле, себя не знают.

То прозрачное для себя бытие, которое ставит в центр человеческого опыта классическая теория, предстаёт в этой перспективе как способ поместить в мир объектов то бытие желания, которое иначе, нежели в собственной нехватке, увидеть себя было бы неспособно. Испытывая эту нехватку, оно замечает, что бытия не достаёт ему, но что бытие это есть там, во всех тех вещах, что о своём бытии не знают. И тогда, не видя другой разницы, оно воображает, будто и само оно не что иное, как ещё одна такая же вещь. Я есмь тот, кто знает, что я есмь, - говорит оно себе. Но даже зная, что оно есть, оно ничего, к сожалению, не знает о том, что же именно оно такое. Вот что любому существу действительно не хватает”. ( Ж.Лакан. Семинары. Кн.11. Я в теории Фрейда и технике психоанализа /1954-1955/. Пер. с франц. – А.Черноглазова, ИТДК “ Гнозис” и “Логос” , 1999). Так желание субъекта прикрепляется к внешним объектам одной деятельностью его воображаемой инстанции Я, наделённой способностью осознавания, и так возникает внутри нас грандиозная путаница между мощью и силой желания как фундаментальной нужды субъекта и множеством бессильных миражей желаний – прихотей нашего вполне абстрактного Я. Именно из-за этой путаницы почти невозможно удержаться в позиции всегда Другого , особенно по отношению к своим собственным представлениям – миражам о себе. Держать речь из позиции субъекта совсем не то, что рассуждать, говорить или даже мыслить из позиции Я. Но только позиция субъекта даёт мощь желания, тогда как позиция Я всегда затратна, хотя только в ней можно пережить удовольствие как удовольствие или наслаждение. Заимствуя силу и позицию желания, упущенного бессознательным субъектом, переживание удовольствия в любых вообразимых и в самых невообразимых вариантах поступков и действий обретает статус смысла жизни от имени Я, иллюзорный, так как исходит из Я, и бессознательный, так как помещен желанием в бессознательное. Выше уже обсуждались три смысла новой йоги, в которых, как теперь видно, желание прикреплено к трем объектам Воображаемого: Тренеру, Автору и Праотцу.

Субъект и Я.

Чем еще отличаются друг от друга в своих проявлениях субъект и инстанция Я, кроме того, что субъект проявляется как желание или смысл, а Я – как образ или удовольствие? Инстанция Я обладает тем знанием, которое возникло через осознавание и понимание и включено в общий метаболизм удовольствий человека. Связь между суждением, пониманием и осознаванием с удовольствием специально исследована З. Фрейдом (см. его статью по метапсихологии « Отрицание»).

Субъект как носитель смысла вовлечён в общий смысловой универсум через реальные или символические структуры родства. Из-за этого он имеет доступ к любому знанию внутри родового дерева без обращения к пониманию. Знание субъекта не включает понимание Я и лишено эмоций ( см. PhilippeStass“Седьмой семинар Фрейдова поля в Украине: Бессознательное Фрейда, бессознательное Лакана. Донецк…- 2005).

Парадоксально, но естественный путь прикрепления желания к внешним объектам делает человека живым, жизнерадостным и психически здоровым, хотя и ограничивает его знание пониманием. Путь субъекта, гипотетическая централизация желания, даёт абсолютное знание, но забирает интерес к нормальной жизни и открывает дверь в область психопатологий психотического уровня. Здесь нужна специальная технология или удача.

В качестве примеров предъявления абсолютного знания из позиции субъекта можно привести некоторые варианты интуитивного постижения, драйв «религиозное чувство» в том смысле как его понимает Ц.П.Короленко (см. Ц.П.Короленко и Н.В.Дмитриева. Психоанализ и психиатрия. – Новосибирск: Изд. НГПУ, 2003), вещие сны в интерпретации З.Фрейда, плоды, но не состояние, творческого озарения. Если говорить схематично, то можно утверждать, что субъект знает ответы на все вопросы, но давать эти ответы он не хочет, так как не заинтересован в том, чтобы вновь вступать в круг удовольствий от понимания тех, кто задаёт ему свои вопросы. В нашей публичной йогической тусовке лишь два-три человека демонстрируют именно этот уровень общения.

Состояния фонового восприятия и мышления в условиях деконцентрации внимания по О.Г.Бахтиярову ( см. кн . автора Деконцентрация,: “Ника-Центр”. – 2004) в описаниях автора имеет много общего с функционированием в позиции субъекта, а не в позиции инстанции Я. И это ещё один пример (хотя там примеров множество) их отличий.

Патанджали и Фрейд.

Теперь у нас есть, наконец, все ключи к пониманию рецепта и итога выхода из иллюзорных отношений по Патанджали с позиций абсолютно психоаналитических:

1.2. Йогой сдерживается возрождение Воображаемого сознанием.

1.3. Тогда субъект обретает своё место и форму.

4.34. Абсолютное освобождение есть полное свёртывание Воображаемого, более не захватывающего субъект, он же чистые смыслы, пребывающие в собственной форме в Символическом.

На мой взгляд, эта интерпретация почти дословна и соответствует академическому переводу. В ней также учтена и трактовка йоги как узды, сдерживателя у А.Сидерского.

Загадочным образом понимание Фрейдом перспектив личного анализа человека сходится с пониманием перспективы йоги по Патанджали (но ни о каком заимствовании, конечно, и речи быть не может). По Фрейду: “где было ид, там станет я”, то есть на месте бессознательного должен утвердиться я как субъект. Почти дословное повторение второй и третьей сутры Патанджали.

Совпадение пониманий Фрейда и Патанджали кажется загадочным лишь при первом, поверхностном взгляде. Ведь и йога, и психоанализ утверждают одну и ту же ценность – обретение полноты бытия, а не иллюзии полноты бытия. Конечно, утверждают каждый по-своему. И если перейти на бытовой язык, то можно сказать, что йогины сильны, но большие фантазёры, а аналитики слабы, но владеют смыслами. Однако и психоанализ, и хата-йога одинаково подводят своих последователей к последней черте двойственности, к переживанию бытия в оппозиции смысла и желания, по ту сторону которой, как уверяют нас первоисточники, скрыта тайна единства бытия, субъекта и свободы.

Своим текстом я хотел показать решающую роль бессознательных желаний и смыслов в искусстве новой йоги. Вам судить насколько мне это удалось. Когда я сам перечитал весь этот текст, то понял, что он меня не вполне убеждает. Но другого пока все равно нет. Тем не менее я убеждён, что игнорирование роли бессознательного в йоге обрекает Пурушу навсегда остаться голым. И это, пожалуй, главный смысл, который скрыт в бессмыслице самоназвания хатха-йоги.